ЧИТАЛКА
История для подростков
Ткаченко С.А.
ТЁТЯ СТЁПА
главы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8 , 9, 10 , 11 , 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22
До дома оставалось еще две остановки . Она стояла , держась одной рукой за стойку возле средней двери автобуса, и сжимала в другой пластиковую сумку с продуктами, купленными только что в магазине “Дикси”. Ее мысли уже давно покинули салон автобуса и прощупывали ближайшее будущее, надеясь обнаружить там хоть какой-то намек на возможность раздобыть денег на последнюю неделю перед пенсией. У этой честной порядочной гражданки мысли тоже были честными: они искали возможность заработать денег каким-то честным трудом. Если такая возможность никак не обнаруживалась в голове пробуждался вирус маниловщины, и тогда перед мысленным взором возникала картина манны небесной в виде денег с неба. Небольшой такой локальный дождик из легких бумажек большого достоинства.
Вот и сейчас на подъезде к дому этот вирус уже начал вовсю пробуждаться. Никто же не знал, что деньги уже пять минут как рядом и через секунду сами по себе обрушатся на нее. Как говорится «Аннушка масло уже пролила…» Конечно, автобус 1013-го маршрута это не булгаковский трамвай. Но на пересечении Усадебной улицы и Тетеревиной улицы жители угловой двадцати-двух этажной башни слышат звук столкновения машин не реже одного раза в десять-пятнадцать дней. До установления здесь светофоров этот звук, больше всего похожий на «чпок» раздавался примерно каждые три дня.
Когда ломался телефон-автомат на стене этого дома, а магазинчики на первом этаже были уже или еще закрыты, жильцам второго этажа частенько приходилось звонить в милицию и скорую помощь. Однажды был зафиксирован рекорд: звук «чпок» раздался четыре раза за день.
***
Федор оторвался от компьютера и потягиваясь шагнул к окну. Четыре часа напряженной работы за компьютером давали о себе знать. Компьютерная обработка рисунков дело кропотливое и муторное. Летом, однако, это был единственный способ подработать денег.
Закрыв глаза, которые, оторвавшись от надоевшего экрана монитора, вобрали в себя чудесный яркий, полный зелени вид на Битцевский лесопарк, он медленно вдохнул и… тут раздался очень громкий «чпок», визг тормозов и потом еще один «чпок». Попытка отрегулировать движение энергии «ци» была грубо прервана. Федор открыл глаза, глянул вниз и увидел картину очередного дорожно-транспортного происшествия. Тогда он еще не знал, что этот «чпок» запомнится ему надолго.
А пока он стоял и смотрел вниз. Там рейсовый автобус, который поворачивал с Тетеревиной направо на Усадебную, стоял, крепко опираясь на старую победу. Победа, этот мини-танк на колесах, вероятно заглох где-то в десяти метрах от поворота. Автобус, похоже, крепко наподдал победе прежде, чем окончательно об нее затормозить, и теперь стоял, привалившись к ней. Виновником же такого поведения мирного икаруса была иномарка, ехавшая с Усадебной улицы и, возможно, слишком круто и резво взявшая влево. Автобус увернулся как сумел. У иномарки, которая лежала на боку посреди перекрестка, что называется, не было лица, – передняя часть была всмятку. Из окна задней боковой дверцы выползал здоровенный мужик с … автоматом! Федор был готов поклясться, что это был «узи».
Федор машинально схватил трубку радиотелефона и, набрав 02, четко сообщил: «На углу Усадебной и Тетеревиной улиц в Северном Бутово крупное дтп с автобусом, иномаркой и мужик с автоматом, похоже, узи», - и отключил телефон. Затем глянул на автобус и остолбенел. Из единственной открытой задней двери автобуса выбирались пассажиры. Почему-то никто не толкался и не пихался. Какой-то мужчина средних лет, поминутно хватавшийся за грудь, помогал выходящим спускаться из автобуса – нижняя ступенька на выходе оторвалась, и до земли было высоко. Человек десять уже сидели на газоне, растерянно глядя вокруг и ощупывая ушибленные места. В тот момент, когда Федор взглянул на автобус, из него как раз выбиралась женщина довольно странного вида. Правая сторона ее лица была зеленой. Такими же были ее правая рука, сумки в ней и частично правая брючина.
«Зеленая кровь бывает, наверное, у пришельцев» – молнией мелькнуло у него в голове. Но эта женщина уж точно не пришелец. Это была его родная тетка. «Как всегда, - автоматически отметил он, - Все люди в пятнах грязных и красных, а эта – зеленая».
В это время выбравшийся из иномарки мужик, так и не сумевший сделать более двух шагов, шатаясь на ватных ногах, вдруг вскинул автомат, дал очередь в сторону автобуса и рухнул на асфальт.
Сбросив оцепенение, охватившее его при виде позеленевшей тетки, Федор кинулся из квартиры, влетел в лифт, по какому-то невероятному случаю поджидавший пассажиров именно на этом этаже, и через минуту был уже возле тетки, у которой в руках был теперь еще и какой-то небольшой кейс. Она его тупо разглядывала и, похоже, была единственной, кто в этот момент не кричал и не визжал. После автоматной очереди почти все вокруг вопили, плакали и кричали. И только полу-зеленая тетка тупо смотрела на кейс. Судя по всему, она этой автоматной очереди попросту не заметила. Не вопили еще двое: мужчина средних лет, помогавший пассажирам выйти из автобуса и присоединившийся к нему молодой парень. Их внешний вид безошибочно указывал на то, что они тоже были из этого автобуса. Они сейчас буквально выносили последних пассажиров, которые или были серьезно травмированы или в сильном шоке.
Водитель победы, у которой заклинило дверцы, просовывал в окно огнетушитель какому-то дядьке в очень легкой спортивной форме – в плавках и шлепанцах.
Сразу с нескольких сторон уже слышались сирены подъезжающих милицейских машин и машин скорой помощи.
Федор подлетел к тетке, схватил ее за левую руку с кейсом (эта рука была нормального цвета) и поволок ее к дому. Они уже входили в подъезд, когда сразу несколько милицейских машин остановились у автобуса и иномарки, практически парализовав движение всего транспорта на перекрестке. Из машин посыпались милиционеры и люди в камуфляже, которые бросились сразу к иномарке.
В тесном лифте Федор почувствовал резкий винный и одновременно сладко-мятный запах, который шел от этой невероятной женщины. Самое странное, что с нее ничего не капало. Лифт остался совершенно незапятнанным. Ни одной зеленой капли.
Тетка Федора Степанида жила в этом же подъезде тремя этажами ниже точно в такой же двухкомнатной квартире. Немного необычное по нынешним временам имя Степанида не приносило ей особых хлопот до тех пор, пока она не пошла в школу. При знакомстве с первой учительницей Степанида неожиданно заявила, что ее зовут Аней. Вплоть до пятого класса одноклассники были уверены, что учатся в одном класса с Аней Темченко. Однако в пятом классе после ухода нескольких одноклассников и прихода на их место новеньких обнаружилось, что теперь в классе имелось целых четыре Анны. Молчаливая Степанида, обнаружив наличие еще аж трех Ань, решительно заявила новой классной руководительнице: «У вас в журнале ошибка. Я Степанида Темченко, а не Анна». При этом свое имя она назвала с такой гордостью, что даже самые «милые» одноклассники приняли его без сокращений.
В восьмом классе у Степаниды появилась подружка, которая остается ее лучшей подругой и по сей день, т.е. уже тридцать пять лет. Она и превратила Степаниду в Степку. В ее исполнении это мужское имя звучало так женственно, что Степанида ни разу даже не усомнилась в полном его соответствии такой чудесной девушке, как она сама любимая.
Новый этап начался с появлением у Степаниды племянника Феди. Именно он в трехлетнем возрасте однажды глубоко задумался над классическим произведением Сергея Михалкова. Сопоставив то и это, он задал свой первый серьезный вопрос: «А где твой пистолет, тетя Степа?» С того исторического момента на свет появилась тетя Степа. Сначала это обращение было привилегией только родни близкой, потом дальней, а потом и друзья прознали о такой шикарной возможности поразвлекаться. Но уже давно это имя стало настолько обыденным, что могло повеселить только слышавших его впервые.
Теперь Степанида жила с матерью, тринадцатилетней дочерью и шикарной многоцветной кошкой. В этот день в доме никого не было.
Федор усадил тетку на стул посреди кухни. Ткнув пальцем в зелень на лице по-прежнему молчащей женщины, он понюхал палец и осторожно лизнул зеленую липкую субстанцию. Это был зеленый мятный ликер (или шербет?). «Страшная дрянь, хотя наверняка очень дорогой,» - подумал Федор.
- Тебе надо отмыться от этой дряни, - сказал Федор Степаниде .
Поскольку ответа не последовало, он попытался забрать из рук Степаниды зеленые липкие сумки. Они немедленно оторвались от ручек, которые остались в правой руке тетки. Зато кейс был взят легко.
- Тетка!!! - заорал Федор. – Очнись! Иди в ванную или тебя, потом только отбойным молотком очистить можно будет от этой зелени. Это не ликер, а зеленый клей какой-то.
- А бумажной зелени ко мне там нигде не прилипло? – вдруг спросила тетка вполне нормальным голосом.
Она сидела как раз напротив зеркала, висевшего на стене кухни напротив окна, и, очевидно, то, что она там увидела, дошло, наконец, до ее временно отупевшего сознания. Это немедленно привело ее в себя. То есть она сразу вспомнила о главном на данный отрезок ее жизни: об отсутствии денег.
- Если только под слоем этой мятной зелени. Давай, иди в ванную и отмой там свои денежки получше, - ехидно сказал Федор. – А я пока выбегу, гляну, что там, у автобуса твоего делается. А то отсюда все видно, но ничего не слышно.
И он мгновенно исчез за дверями квартиры.
Степанида стала окончательно приходить в себя. Она попыталась встать со стула и ей это удалось. Правда, стул не сразу расстался со своей прекрасной дамой и как истинный джентльмен встал вместе с ней. Пришлось сначала снять брюки, которые и остались в компании со стулом. К тому же сильно мешали приклеившиеся намертво к правой руке ручки от пластиковых сумок. Пока Степанида разбиралась с брюками, она поняла, что стирать их бессмысленно. Похоже, содержимое многочисленных сумок пассажиров было весьма разнообразным. После резкого торможения автобуса, удара об него иномарки и крепкого поцелуя с прочной победой люди и сумки в автобусе пересчитали друг друга и автобусные конструкции. Содержимое порвавшихся пакетов и сумок, разбившихся бутылок, банок и раздавленных тюбиков неплохо перемешалось, а местами просто слилось воедино. И, конечно, Степаниде досталась оригинальная смесь какого-то зеленого ликера, битых яиц и какого-то клея. «Слава богу, я хоть свою сумку с продуктами не потеряла,» – подумала она. –«Биться там нечему...»
Опять глянув на себя в зеркало, она решила, что за пятнадцать минут, которые она будет в ванной, продукты не успеют испортиться, а попытаться освободить сумку от продуктов в таком виде – это только окончательно все перепачкать.
Замочив блузку в тазу, она быстро нырнула под душ. Лишь через полчаса ей удалось смыть с себя всю грязь. Особенно сложно было отмыть волосы на голове. Однако ей это все же удалось.
Выйдя из ванной, она прошла в кухню и занялась отрыванием брюк от стула. В результате стул частично лишился обшивки, а брюки отправились в мусорное ведро.
Тут она вспомнила о продуктах и обратила свой взор на пластиковую сумку. Странно, но пластиковых сумок было почему-то две. «Наверное, вторая сумка Федькина,» – подумала Степанида. – «Совсем ничего не соображает. Положил ее рядом с моей грязной, теперь они слиплись.» Она быстро вынула из своей сумки фарш, сосиски, масло и засунула их в холодильник, а хлеб положила в хлебницу. Затем она попыталась отлепить свою сумку от Федькиной. Она не поддавалась. Тогда Степанида дернула ее посильнее. С треском лопнула вторая сумка, и то, что показалось из образовавшейся дыры, сильно озадачило Степаниду. При других обстоятельствах в ее голове моментально могло возникнуть несколько версий по поводу увиденного, но сегодняшний день подарил ей слишком много самых разнообразных впечатлений. «Лучше сразу его спрошу. Пусть сам все объяснит», - решила она и вспомнила, что Федор сейчас на улице возле того самого автобуса, в котором ей так нагло испортили почти новые брюки.
Внезапно ее охватила сильная слабость. Она осознала наконец, что какой-то час назад она чудом выбралась из серьезной аварии целая и невредимая. А кому-то из пассажиров этого автобуса, наверное, повезло гораздо меньше.
Преодолев слабость, Степанида подошла к окну и глянула вниз. Три автомобиля скорой помощи стояли в ряд. Пострадавшие уже получили первую помощь, и врачи занимались с наиболее сильно пострадавшими. На четырех носилках, стоявших в ряд на газоне, как топчаны на пляже, лежали четверо пострадавших. Возле двух из них копошились два врача. «Интересно,» - подумала Степанида, - «четверо носилок на три машины… Они что, в два яруса больных загрузят? Что-то новенькое…»
Милиция и какие-то штатские были заняты иномаркой, автобусом и победой, водитель которой уже выбрался из нее и сидел рядом с самым спокойным видом. Два милиционера регулировали движение на перекрестке. Зрители выстроились на тротуарах по обе стороны улицы. Откуда взялось столько народу на этой, обычно, не особенно людной улице было непонятно.
И тут Степанида увидела Федора. Он сидел на корточках возле одних носилок и поддерживал шею и голову лежавшего на них мужчины, а женщина-врач хрупкого телосложения одевала пострадавшему гипсовый воротник. Одна нога мужчины уже была в гипсе. Врач встала и пошла к машине скорой помощи. В этот момент Федор наклонился к лицу мужчины. Было похоже, что он старается услышать то, что ему говорит раненный. Один раз Федор поднял голову и посмотрел прямо на окно, у которого стояла Степанида. Степанида не увидела, а прямо таки почувствовала его укоризненный взгляд. Вернулась врач и снова занялась больным. Теперь Федор держал капельницу, а врач устанавливала ее.
К скоплению милиционеров и камуфляжников возле иномарки подъехала еще одна скорая помощь, из нее вышел врач и два санитара с носилками. Врач склонился над уже забинтованным мужиком из иномарки. Потом махнул рукой санитарам. Те как-то очень осторожно переложили мужика на носилки и загрузили его в машину. В салон машины забрались двое в штатском и скорая уехала отчаянно сигналя.
Среди пассажиров злосчастного автобуса, которые устроились на газоне между проезжей частью и тротуаром, ходили два милиционера, расспрашивали их и записывали что-то в блокноты. Подъехало еще три скорых, и в них загрузились еще несколько человек из тех, что сидели на газоне.
Степаниде опять стало нехорошо, ноги сделались ватными. Она отошла от окна и села на стул. И тут же она ощутила все ушибы и ссадины, которые она получила в автобусе при аварийном торможении, но до сих пор, находясь в состоянии шока, не чувствовала совершенно. Левое предплечье так саднило, будто с него только что содрали всю кожу. Кожа и впрямь была содрана, и рана слегка кровоточила. Степанида сосредоточилась на своих ощущениях и выявила все наиболее сильно болевшие и саднящие места. Прикинув, что таких мест не так много, а прививку от столбняка она делала всего три месяца назад, когда ободрала щиколотку о ржавую батарею в поликлинике, Степанида решила стать сама себе медсестрой. Йод и мазь календулы быстро нашли себе применение, и на это ушло не так уж много времени.
Она глянула на часы – пять вечера. Надо срочно приготовить ужин. Через пару часов с дачи могут приехать мама и дочь, а в доме шаром покати. Быстренько уставив плиту кастрюлькой для макарон, сковородкой для сосисок и кастрюлькой с водой для морса, она схватила дуршлаг и стала промывать черную смородину, которую еще вчера привезла с дачи. Это были первые невероятно ранние ягоды. Возможность есть их во всех видах наполняло желудок предвкушением полузабытого с прошлого лета вкуса.
Она как раз сливала воду с макарон, когда в кухне опять появился Федор, переполненный эмоциями. Он хотел с ходу что-то сказать, но успел лишь открыть рот и тут увидел оригинальную сервировку стола. Нет, тарелки не стояли на ребре, а вилки не были воткнуты в стол. И хлеб, аккуратно нарезанный, красиво лежал в хлебной тарелочке. А вот в центре стола... В центре стола расположилась довольно большая пластиковая сумка белого цвета с проступавшими на белом фоне бледно-розовыми цветами. Красивыми, но не вычурными, зелеными буквами поперек сумки было написано «Все для Вас!». Как раз под словом «всё» зияла дыра, которая образовалась, когда Степанида отрывала свою грязную сумку от этой. Из этой дыры высовывалась пачка стодолларовых купюр. Степанида не проверяла содержимого сумки, но отчего-то была уверена, что эта пачка была не единственной.
Открытый рот Федора первоначально собирался произнести фразу «Какого черта ты заводишь знакомства с мужиками в магазине?! Всего за три остановки, по пути из магазина цепляешь кадра?! Что же ты вытворяла в 18 лет?» Но все это разом застряло у него где-то в горле. Губы Федора беззвучно шевельнулись, он глубоко вздохнул, после чего Степанида и Федор одинаково сурово сдвинув брови и тыча указательными пальцами своих правых рук в пачку зеленых хором спросили:
- Что это значит?!
После чего, пораженные такой слаженностью своих действий молча уставились друг на друга. Степанида решила, что Федор возмущен тем, что она порвала его пакет. А Федор, в свою очередь, решил, что он неаккуратно помог ей с сумками, когда тащил ее от автобуса домой. Понятное дело, никому из них и в голову не пришло, что возможны другие варианты. Ведь и тот и другая хотели немедленно поставить точки над i, и поэтому следующие слова были произнесены также синхронно:
- Во что ты вляпалась (вляпался)?
И они опять уставились друг на друга. Пауза затянулась, так как оба начали догадываться, что что-то здесь не так.
Подозрительно глядя на Федора, Степанида уточнила:
- Это что, не твоя сумка? Ты смародёрил ее у автобуса? – Она кивнула в сторону окна.
- Если кто и смародёрил, так это ты. Ты стояла на газоне возле автобуса и держала две пластиковые сумки в одной руке и этот кейс, - он ткнул пальцем в кейс, смирно стоявший возле ножки кухонного стола, - в другой. Со стороны кейса ты была нормальная. Ну, в смысле не зеленая. И я взял тебя за руку, в которой ты держала кейс, и потащил домой, потому что уже подъезжала милиция, а зачем тебе это? Или ты хотела посидеть часа 3-4 на газоне? Поболтать о том, о сем с ментами, врачами. А потом эту зеленую дрянь на тебе хирурги скальпелем бы отскребали.
Степанида задумалась. Нет, она совершенно не помнила, как этот кейс и эта сумка к ней попали. Кстати, кейс она и вовсе только что заметила.
Внезапно зазвонил телефон. Федор пошел в коридор и снял трубку. А Степанида вдруг почувствовала приступ голода. Есть захотелось до тошноты.
- Слушай, Федя, давай сначала поедим, а то я уже ничего не понимаю и не соображаю.
Федор, вернувшийся от телефона, перевел взгляд на тарелки на столе и осознал, наконец, что уже давно, минут десять, чует запах вкусной еды. Тут же вспомнил, что ел он сегодня очень давно - еще утром. Пустой желудок дождался своего часа и тут же отключил все прочие желания, а так же всякую способность соображать.
- Ты права, - быстро согласился он, схватил тарелку и стал накладывать макароны. Затем он вывалил на них пол сковородки порезанных вдоль и после обжаривания свернувшихся полукольцами аппетитных сосисок. У себя дома он ни за что бы не стал возиться с нарезанием сосисок тонкими полосками, а потом еще и их обжариванием. Максимум он кинул бы их в кипяток и сварил бы. Сейчас Федор жадно набросился на еду, однако торчавшие перед глазами доллары очень мешали процессу поглощения пищи. Поэтому Федор встал, снял красивое декоративное полотенчико, которое прикрывало висевшее за ним повседневное посудное полотенце, и одним движением набросил его на центральный предмет сегодняшней сервировки стола.
- Эй, Федька! Так же моим ничего не останется на ужин! – воскликнула Степанида, - Ты что, три дня не ел?
- А они сегодня не приедут. Это же бабушка только что звонила и сказала, что машина не заводится, поздно они ехать не хотят, а по квадрату сейчас ее любимый на сегодняшний день сериал.
«Смотреть кино по «квадрату», «по Малевичу», «по квадратному Малевичу» – это изобретение матери Степаниды. Прошлым летом, собравшись с силами (т.е. с деньгами) Степанида купила второй телевизор для матери, чтобы они с дочкой Степаниды не ссорились из-за желания смотреть свои передачи, которые имели привычку идти в одно и то же время по разным каналам. Выбор телевизора был прост, поскольку единственным критерием была сумма в шесть тысяч рублей, которые имелись в наличии. Поэтому был взят отечественный (в основном в смысле сборки) аппарат, зато с большим экраном и оригинального дизайна. Серебристо белый корпус и черный квадрат экрана.
Когда привезли телевизор, матери дома не было. Его настроили и удобно расположили. Войдя в комнату мать Степаниды зажгла не верхний свет, а настольную лампу. Лампа была вывернута так, что сноп света упал строго на новый телевизор. Эффект был достигнут в полной мере. Только что вернувшаяся из Третьяковки мать потрясенно произнесла: «Квадрат Малевича на дому...»
Ясно, что бабушкина внучка, сопровождавшая ее в галерею и ради которой, собственно, и был затеян этот культпоход, тоже поделилась впечатлением.
- При этом лучший его вариант, авторитетно заявила она, - Я надеюсь, он, кроме квадрата, еще что-нибудь показывать будет.
